Стинг в хвосте — BDSM

Я почувствовал волнение предвкушения, когда я позвонил в дверь. В доме было приятно; старый, в большом саду, рядом соседей нет. Я был одет, как согласился, как будто я только что был в спортзале. Дверь открылась, и там он, широко улыбаясь, приветствовал; он был в легких джинсах и темно-синей футболке, которая показывала его скудные мышцы и выглядела очень хорошо.

Она была ошеломляющей; короткая белая верхняя часть недоуздок, синие брюки для тренировки из лайкры хлопка, заканчивающиеся на колене. Ее ноги были красивой формы, и я мог видеть, как гладкие мускулы двигаются под тонким хлопком, когда она вошла. Ее темные волосы были привязаны назад в хвостике. Ее глаза были яркими, живыми, и я мог сказать, что она была так же взволнована, как и я.

Я прошел мимо него в зал. Моя левая рука, случайно, почистила его перед джинсами. Он улыбнулся; мы были на одной длине волны. Казалось, что что-то удивительное впереди нас.

Мне понравилось, когда она подошла к концу зала, почувствовав, как она повернулась и посмотрела на меня. «По лестнице, первая комната слева». Мне просто удалось отвести руки от ее изумительной задницы, которая казалась такой соблазнительной, когда она поднималась по лестнице передо мной. Она оглянулась на меня, когда она достигла вершины лестницы, полностью осознавая тот эффект, который у нее была.

Комната, в которой мы находились, была большой, квадратной и зажженной. Стены были темными, а две области были выделены небольшими прожекторами. То, что я там увидел, дало мне покалывание в яме желудка; Я даже слегка вздрогнул и перевел дыхание. Это было идеально.

Она остановилась в дверях и затаила дыхание. Это выглядело неплохо, я должен был признать, и это явно имело желаемый эффект.

Большой мягкий диван без спины или рук, но с небольшой кожаной петлей в каждом углу, был мертвым центром, освещенным одним прожектором. Слева — стол с множеством интересных орудий: пучок тростей, несколько кожаных ремней разной толщины, пара деревянных весла, более толстая, более короткая трость с кожаным наконечником, кошка девяти хвостов, и длинный пучок березовых стержней, соединенных вместе. Я снял с себя туфли, набитые босиком на стол и провел руками по собранным игрушкам. Я запустил один из тростей, почувствовал вес пары ремней, ударил меня по бедру, наблюдая за его реакцией. Он облизнул губы. Я улыбнулся. Попался. Затем я поднял березовые палочки, ввернул их мне в руку. Они были тяжелы. Это ужалило. «Я раньше этого не пробовал. Можем ли мы?»

Я наблюдал, как она пыталась сделать один из поясов, быстро давая ей бедро, все время смотрела на меня. Я почувствовал, как мое дыхание ускорилось. Боже, она была увлекательной. Затем она взяла мое новое приобретение — шведскую березу. Она хотела попробовать. Я представил себе, как он размахивает им, березовые веточки вступают в контакт с этим совершенным позади. «Может быть, мы это сделаем. Нам нужно посмотреть, как мы будем дальше. Давайте начнем. Ложитесь на скамейку». Она облизнула губы, быстро подошла к скамейке и положилась лицом вниз. Она успокоилась, вытянулась и схватила две маленькие петли из кожи в конце. Я наклонился, и она немного начала, когда я взял каждую лодыжку по очереди и потянул ее к углу, приложив к ней петлю.
Скамья была красиво набита и чувствовала себя круто против моего живота и ног. Я знал, что эта позиция сделает все возможное, и я знал, что это обеспечит, чтобы я почувствовал каждый удар в полном объеме. Внезапно я почувствовал его руку на левой лодыжке, потянув ее боком. Он проскользнул вокруг него, затем сделал то же самое для моей другой ноги. Чувство быть связанным, контролируемым, заставляло меня чувствовать себя странно; возбужденный и возбужденный. Я был его, абсолютно по его милости. Я был более чем готов к тому, что должно было произойти, когда он объявил о своем намерении и взял одну из тростей.

«Я думаю, что немного касания трости». Я поднял тонкую, пронзительную трость и занял свое место, но остановился, чтобы взять картину перед собой. Ее белая вершина остановилась на шести дюймах выше брюк, которые были плотно обтянуты ее округлыми полными ягодицами, великолепно подчеркивая их. Ее ноги, вытянутые, выглядели превосходно. У меня внезапное желание подняться между ними и сорвать тонкий хлопок. Я мужественно сопротивлялся и вместо этого положил трость по самой высокой точке обеих щечек, быстро постучал по ней. Мне было приятно видеть небольшую реакцию, ее мышцы слегка подпрыгивали. Не сумев остановиться, я провел рукой по гладким контурам ее дна, представляя эффект тростника, пояс, березу. У меня было еще одно желание, чтобы доставить старомодную порку по колену. Возможно, в другой раз. Прямо сейчас ожидали другие радости. Я дал ей дно умный пощечину, откинулся назад и пару раз провёл трость по воздуху, наслаждаясь шумом, который он произвел. Она ясно слышала этот звук раньше; Я увидел, как на ее губах появилась улыбка.

Он был явно одурманен тем, что видение меня растянулось перед ним. Когда он погладил контуры моего дна, я посмотрел на него через плечо. Я потратил много сил, чтобы заставить мое тело выглядеть так, как я хотел, и я знал, насколько соблазнительным я был для него. Я тоже не был незнакомцем с тростью или ремнем, но я с нетерпением ждал дегустации березы в первый раз. У меня появилось ощущение, что я не пощажу эту особую удочку. Он дал мне хорошую пощечину, которая раздалась в тихой комнате. Я улыбнулся, наслаждаясь ожиданием. Затем он пару раз запустил трость, за эффект, который расширил мою улыбку. Я повернул голову, посмотрел в глаза. Я собирался сказать, что это будет нечто особенное.

Она повернула голову, чтобы посмотреть на меня, и ее конский хвост переместился через ее плечо, темные волосы контрастировали с ее белым верхом. Я дал ей туго улыбку, поднял тростник высоко и сильно спустил его по узкому хлопку.

Он поднял трость с завихрением, и жгучая, жгучая боль заставила меня вдохнуть. Он снова поднял руку — взмахнул! и еще одна болящая боль, точно в том же месте. Тонкий хлопок дал мне немного защиты. Несмотря на себя, я издал легкий хныканье. Еще один удар, затем другой, в быстрой последовательности. Я изогнула спину, издала крик.

Мышцы в спине напряглись, и она подняла голову вверх, закричала. Она восхитительно корчилась, двигая спиной из стороны в сторону, когда я принес тонкую трость вниз по обеим круглым глобусам. После еще шести тяжелых ударов я положил трость вниз, взял кожаный ремень, разделил в конце на три; Lochgelly Tawse. Я положил его на округленное дно, переместил его туда и обратно, придав ей ощущение блестящей, изношенной кожи.
Он поднял короткое таз, хотя и не самый толстый. Хотя это все равно будет больно. Он положил его на обе щеки, позволил ему отдохнуть на мгновение, затем переместил его через целевую область. Я чуть не попросил его начать, но держал язык за зубами. Кожа была тяжелой и гладкой, через тонкий хлопок, и охлаждалась от жары, которую поднял тростник.

Она была готова. Я поднял короткую длину кожи и сильно взломал ее по обеим щекам. Она закричала, и ее дно вталкивалось в подушку, а затем дергалось вверх. Я не мог удержаться от такой заманчивой цели, и следующий удар следовал быстро, тяжелее, чем первый, обжигая широкий путь через тонкий, жесткий хлопок. Она восхищенно стонала, и ее голова опустилась вперед. Еще два жестких удара полированной кожи вызвали низкий стон, другой удар, другой, более сильный, чем остальные, и окончательный, дополнительный жесткий треск, из-за которого она кричала и размалывала бедрами в мягкую скамью. Затем я положил пояс.

Я ожидал, что ремень укусит, и это снова и снова, кожа обжигает путь боли и тепла через мою спину. Это имело другое влияние, большее, чем боль, — вбивание глубоко внутри, как моя похоть, мой секс, построенный и собранный. Я застонал, и он заставил его принести кожу с большей силой. Моя жопа горит. Это все, о чем я мечтал. Еще одна трещина! из кожи, тяжелее, чем раньше, бог, как она ужалила; то он действительно выпустил рип с окончательной трещиной! полный через крепкий хлопок, который растянулся на моем, теперь горящем позади. Я закричал и оттолкнул мои бедра, подальше от жестких ударов. Он остановился и положил пояс. Я глубоко вздохнул. Моя спина была в огне; Я хотел, чтобы он остановился, но нужно больше. Я двинулся на скамейку, извиваясь и двигая ногами. Мне нужно было больше.

Я остановился и посмотрел на нее сверху вниз; она передвигала ее снизу из стороны в сторону, соединяя ноги и, казалось, была потеряна для окружающего мира. «Если мы собираемся попробовать березу, нам нужно избавиться от снаряжения в спортзале. Сними его».

Голос его звучал, и это усиливало волнение. Я встал, немного напрягся и снял верхнюю часть. По указанию, не было лифчика. Мои груди были перт, соски, такие как рок. Я опустил брюки так же осторожно, как мог, по моей колющей спине, вышел из них и встал перед ним. Не сумев остановиться, мои руки подошли к моему горящему, измученному дну. Мне было жарко, и я мог догадаться, как это выглядело.

Она была превосходна. Ее обрезанное тело было красиво мускулистым, и, когда она держала ее задумчивое дно руками и прятала глаза своим прямым, непоколебимым взглядом, желание трахнуть ее тут же было слишком сильным. Держа глаза на нее, я снял футболку и джинсы. Мои легкие хлопчатобумажные сундуки напрягались, выпуклость говорила ей, что она хотела узнать о моей готовности. Но был сценарий, и мы должны были с этим справиться. «Вернитесь на скамейку». Я заказал. Она снова поднялась, заняла позицию и оглянулась на меня. Голая и вытянутая на скамейке, ее тело выглядело превосходно. Ее груди были полными и перцем. Ее талия была тонкой, а мышцы спины были натянутыми. Ее задняя сторона была полной, округлой, сладострастной. И очень красный. Ее плавные мускулистые ноги слегка дрожали от ожиданий.
Я оглянулся через плечо. Я видел, как он смотрит на мое тело. Он был моим, и мы оба это знали. «Сделайте так, как вам нравится». Я сказал ему, глядя ему в глаза. «Я могу принять это.» В брюках нарастала выпуклость. Он занял свое положение, поднял березу и … на несколько секунд, ничего, затем сто очков горящей боли напали на мою уже изнурительную задницу. Я затаил дыхание. Боль была хуже, и более замечательно, чем все, что я когда-либо испытывал. Я дернул назад назад, чисто от рефлекса.

Первый удар, прямо через ее полное, округлое дно, заставлял ее задыхаться, и она дала непроизвольный рывок, представляя себя так красиво, что я не мог устоять. Я принесли березу сильнее, вызвав крик боли, и она опустила ее бедра на скамейку, изогнула спину и поднялась.

Второй удар был еще сложнее, и я закричал. Третий последовал немедленно; Я извивался из стороны в сторону, в экстазе боли. Опять же, пачка стержней сожгла мою спину, всеохватывающий огонь, заставляющий меня снова вопить. Тогда ничто, на мгновение, два сердечных удара. Он играл со мной. «Пожалуйста …» — застонал я. Затем береза ​​снова упала, покрывая, заливая мою задницу болью, сладкой, сладкой болью. Это было похоже на сто тростей одновременно. Это было похоже на то, что я когда-либо чувствовал раньше. Я не хотел, чтобы он остановился.

Березовые веточки были длинными и широко расстилались по обеим щекам; после первых нескольких я сделал паузу между ударами, смакуя эффект на ее дне и разрешив тонкие красные штрихи, которые закрывали ее падающие ягодицы, чтобы исчезнуть до тускло-красного. Я знал, что боль не исчезает так быстро. Она задыхалась от боли и стонала — что — удовольствие? — ее тело корчилось через мягкую скамью, ее ноги тряслись, ее дно прижималось к подушке, а затем поднималось, как будто для большего. Я попытался нанести удар по дну, когда он был представлен в лучшем виде. Каждый раз, когда я это делал, она кричала и изогнула спину, нажимая вниз сильной, непроизвольной реакцией.

Я потерял счет ударов, которые стекали с точностью до метронома, позволяя время между каждым язвительным ударом, чтобы боль достигла максимума. Я стонал и корчился, почти не контролируя себя, боль / удовольствие, размытое в славное целое.

После 12 ударов я почувствовал, что у нас обоих было достаточно. Я поднял березу в последний раз, подождал долгие 30 секунд и положил ее с такой же силой, как я мог бы собрать, на обеих щеках. Она еще громче заплакала и вскочила, обе руки прижались к ее дну.

Последний тяжелый удар березовых прутьев, полный моей накаченной спины, заставил меня спрыгнуть со скамейки, прижав руки к моей спине. Он горел, и это была другая часть меня. Я горел за его член внутри меня. Он тоже почувствовал настоятельную необходимость, не теряя времени, снимая штаны. Его эрекция возникла, готовая: я хотела, чтобы она была внутри меня больше всего, что я когда-либо хотел.

Я вышел из своих сундуков, мой член был сильнее, чем когда-либо. Если бы мы не ели сейчас, я бы взорвался. «У тебя на коленях.» Я заказал. Она повиновалась мгновенно, опустившись на колени на краю скамьи, опустилась вниз и раздвинула ноги.
Его голос слегка дрогнул, когда он сказал мне встать на колени. Тогда я знал, что он чувствовал такую ​​же срочность, такую ​​же потребность, как и я. Я опустился на колени на углу скамьи, положив голову на подушку.

Я встал позади нее, потянул ее бедра ко мне, расположил себя в устье рая и плавно перешел к корню.

Я почувствовал, как кончик его члена покрывает края моего влагалища. Я затаил дыхание, когда он медленно скользнул, полностью внутри меня, а затем застонал, когда он снова выскользнул, так же медленно.

Она застонала, когда я выскользнула, и медленно, так медленно, скользнула по всей длине моей эрекции в пылу ее приветствующего влагалища. Я держал его там на мгновение, чувствуя пульс в моей эрекции и напряженные мускулы внутри нее, захватывающие меня.

Это было слишком много. Мне нужно было трахаться. «Труднее, ради меня, — сказал я. Он полностью откинулся назад и врезался в меня, его живот ударился о мою изнурительную задницу, твердость и размер его эрекции полностью заполнили меня. Он схватил меня за бедра и начал биться в меня быстрее и сильнее. Смесь боли и удовольствия была всеохватывающей. Остальная часть комнаты, мир, исчезла. Ничего не важно, но этот момент, это ощущение. После нескольких более глубоких толчков его член утолтился, искривился внутри меня, и он начал приходить, когда я почувствовал дикий оргазм, более интенсивный, чем все, что я когда-либо ощущал в своей жизни, подавлял меня.

Она закричала в последний раз, на этот раз в радости. Мой собственный оргазм прекрасно сочетался с ней, когда я вошел в нее. Волны экстаза, казалось, продолжались вечно, и я почувствовал славное исполнение, когда я пришел, пришел и пришел. В конце концов, волны удовольствия утихли, и я вырвался из нее и встал, тяжело дыша, ноги тряслись, поддерживая себя на руках, обеими руками бедра на скамейке. Она упала вперед, полностью потраченная. Я был прямо над ее славной, замечательной спиной, которая была темно-красной, с рисунком с палочками березы. Я слегка наклонился и поцеловал каждую щеку. «Я никогда не испытывал ничего подобного в своей жизни». Я сказал. «Если бы мы не были женаты, я бы предложил на месте».

Я обернулся и посмотрел через плечо на моего мужа. «И я думаю, меня, наверное, можно было бы убедить сказать« да ».